Menu:

ЖУРНАЛ "ПРАВОСЛАВНАЯ СЕМЬЯ"

2009 год, Выпуск 13

Колокольчики.


       Наши звонкие колокольчики прибежали в гости к деду — старому колоколу после воскресной школы. Дедушка ждал внучат. На столе — горячий ароматный чай, варенье в блюдцах, теплые пирожки. Замечательно! Но самое лучшее — дедушкины истории, каждый раз новые.
       — Нам сегодня о молитве рассказывали, — начал Дон.
       — А я хочу спросить, можно? — перебила Динь, — бывает ли так, что человека давно нет, а с ним можно разговаривать и даже получать от него помощь? Я слышала, как возле храма одна женщина рассказывала другой, что её покойная мама до сих пор ей помогает. Разве так бывает?
       — Бывает, — улыбнулся старый колокол, — разве вы не знаете, что у Бога все живы, а в молитве мы можем любую помощь получить. Вот послушайте...
       Вечный город спал. Огромный Рим готовился к праздникам Терминалия, начала весны и набирался сил перед буйством языческих обрядов. Сон объял всё — от императорского дворца правителя Септимия Севера, до бедных окраин. Казалось, один только стражник темницы, где содержали особых государственных преступников, не спал в эту ночь. Он прислушивался к тому, что происходило там, во тьме. Странные люди эти христиане! Подумать только, они отказываются приносить жертвы богам, вместо этого молятся какому-то единому Богу, который был распят как злодей, преступник, а через три дня воскрес и верят, что Он заберет их к себе. Разве не глупость это! А какие муки принимают за этого Христа, просто страшно! Не иначе, помогают им силы темных богов. А еще говорят, что в своих тайных обрядах они пьют настоящую кровь младенцев! Он, старый воин, легионер, многое повидал в своей жизни, но от такого просто в ужас пришел. У них с Целестиной нет детей. Что они только не делали — приносили жертвы богам плодородия, давали разные обеты, прибегали к помощи многих лекарей, но всё понапрасну. Мартиан постепенно смирился с этим, но для жены бездетность была постоянным источником глубокого страдания. Теперь они оба немолоды. Больше ждать уже нечего. Впереди — только смерть.
       Однако что там за шум? Мартиан прислушался: похоже, плачет ребенок!
       — Эй, что там у вас? — грозно спросил он.
       Из темноты подземной тюрьмы появилось бледное женское лицо. Большие глаза с мольбой смотрели на стражника.
       — Мартиан, заклинаю всем, что дорого тебе, выслушай меня.
       Легионер попятился.
       — Откуда ты знаешь мое имя? Ты колдунья!
       — Нет, нет! Я Юния, дочь Флорентия. Tы не узнал меня, не мудрено, прошло много лет. Я выросла, а отец погиб в далекой Иудее. Перед смертью он стал христианином. Меня тоже ждет смерть завтра. Я не страшусь, и готова последовать за Христом. Но он, он...
       Женщина замолчала, судорожно вздохнула. Мартиан вгляделся в её лицо. Да, это, без сомнения, дочь старого боевого товарища. Как она выросла, настоящая красавица!
       — Отец говорил, что он спас тебе жизнь однажды. Умоляю тебя, в память о нем, в память о вашей дружбе, спаси моего сына!
       Юния нагнулась и протянула легионеру белый сверток. Младенец!
       — Он родился здесь, вчера. Забери его! У вас нет детей, так пусть этот мальчик станет благословением Божьим для тебя и Целестины. Я буду молиться о вас, сейчас и в вечности. Спаси его!
       — Неужели ты, юная и прекрасная, не боишься смерти? Тебя отдадут на съедение львам, я знаю. Уже готова арена цирка, люди ждут кровавого зрелища. Ужасно, когда страданиями одних развлекаются другие.
       — Ты милосерден, старый воин! Не печалься обо мне — нет большей радости, чем пострадать за Того, кто милосерднее всех на свете. Возьми малыша, вырасти его таким же добрым и честным, как ты сам. Господь довершит остальное. Прощай, Мартиан!
       Старый легионер принял ребенка на руки. Лицо Юнии пропало в темноте, только сдавленный плач донесся из черного провала.
       — Я выращу твоего сына, клянусь памятью друга, — тихо сказал Мартиан. Благодарный вздох был ему ответом.
       Мартиан бежал по темным, пустым римским улицам, стараясь ступать неслышно. Вот и ворота дома.
       — Возьми малыша и не спрашивай ни о чем, — сказал он Целестине, — мне нужно возвращаться на службу. Утром мы уедем в провинцию, подальше отсюда. Собери все необходимое.
       Кажется, никто не заметил его отсутствия. Наконец забрезжил рассвет. Сейчас придет начальник стражи, уже слышны его тяжелые шаги.
       — Всё ли спокойно, Мартиан? — спросил он, приблизившись.
       — Да, господин, — ответил стражник.
       — Ты хороший воин, Мартиан, твое место не у этих презренных ворот. В нашей южной провинции опять волнения. Сегодня корабль со старыми, испытанными легионерами отплывает в Иудею. Если хочешь, я замолвлю за тебя словечко. Целестина может поехать с тобой. Правда, жаль уезжать в великий праздник.
       — Ничего, — торопливо сказал Мартиан, — я готов послужить императору.
       — Вот это ответ настоящего воина! Я велю выдать тебе двойное жалование! В полдень корабль отплывает. Иди, и да хранят тебя боги в пути!
       Да это просто чудо! Уже сегодня они с женой и обретенным сыном будут за много стадий отсюда. И никто не узнает, что не они родили этого малыша!
       Волны мягко покачивали корабль. Младенец спал на руках Целестины. Мартиан стоял рядом и любовался ими. Его жена, казалось, помолодела на десять лет, она просто светилась счастьем. Внезапно он увидел слезы на её глазах.
       — Что с тобой? — встревожился Мартиан.
       — Бедная Юния, — прошептала Целестина, — её уже нет в живых. Знаешь, а, может, это правда, и она сейчас там, с Христом, в царстве вечной радости и любви. Я слышала, как старый проповедник рассказывал об этом недавно. Смотри, на горизонте туча! — с тревогой воскликнула она.
       Через несколько минут корабль начал угрожающе раскачиваться. Молнии падали вокруг, вода, казалось, вскипала, волны вот-вот начнут перекатываться через палубу. Вдруг Мартиан ясно увидел лицо Юнии. «Спаси нас, спаси своего сына, умоли своего Бoгa!», — изо всех сил воззвал он. Внезапно наступила тишина. Тучи стремительно разбежались, как будто разметенные сильной рукой. Выглянуло ласковое предзакатное солнце. Все, кто только что пережил страх близкой смерти, смотрели на чистое небо.
       — Чудо, — покачал головой старый капитан, — никогда не видел такого.
       Целестина тихо сжала руку мужа:
       — Она услышала тебя, — чуть слышно прошептала женщина.
       Вот и незнакомый берег, Иудея. Отныне это их земля. Как она примет пришельцев? Им нужен надежный дом, тихое место, чтобы малыш спокойно рос.
       — Мартиан! Как я рад встретить старого товарища! — на берегу стоял громадного роста человек.
       — Марк! Мы не виделись больше десяти лет и встретились в этой далекой стране. Что ты делаешь здесь?
       — Встречаю легионеров. Вы будете служить под моим началом. Только сегодня утром я вспоминал тебя. Мне нужен надежный, проверенный человек. Вижу, ты не один. Неужели у вас родился ребенок?
       — Да, боги вняли нашим неотступным мольбам. У нас сын.
       — Тем лучше. Вам подойдет дом в провинции. Там немного скучновато, но спокойно. Нужно только присматривать, чтобы здешний народ платил налоги, да работал. Иудеи смирные, а вид доспехов доблестных римлян приводит их в трепет.
       Наутро тележка, запряженная мулом, неторопливо тряслась по пыльной дороге. Целестина и малыш ехали на узлах с вещами, которыми их снабдил заботливый Марк.
       Мартиан шел чуть позади и думал о том, как чудесно всё устроилось. Старый боевой друг так расписал его достоинства прокуратору, что тот, не колеблясь, назначил Мартиана наместником в иудейскую провинцию. Жители выращивали пшеницу и виноград и не помышляли о бунтах. «Юния заботится о нас»,— подумал он. Внезапно мул остановился, тревожно поводя ушами. Грозный рык послышался совсем рядом. На камне возле дороги четко вырисовывалась хищная фигура львицы, а сзади, прижавшись к земле, била хвостом еще одна. Возница в ужасе выронил поводья. Спасения нет!
       — Юния, не оставь нас! — отчаянно вскричала Целестина, — умоли Христа, не допусти гибели сына! Спаси нас!
       Львица приготовилась к прыжку, но вдруг замерла, коротко рыкнула и прыгнула к камню. Обе хищницы огромными скачками убегали прочь от дороги, в серо-желтую пустыню, как будто за ними гнались.
       — Ну, что же ты не торопишь это медлительное животное! — нетерпеливо воскликнул Мартиан, — видишь, львицы ушли. Нам надо приехать засветло.
       Ошеломленный возница стал торопливо подгонять мула. Целестина крепко прижимала к груди сына. Мальчик заплакал.
       — Он голоден, — сказала она, — кажется, я смогу покормить его. Знаю, что это невозможно, но в моей груди появилось молоко. Смотри, отец, как жадно сосет твой сын. Он вырастет здоровым и крепким. Юния защищает нас, я уверена в этом.
       — Она стала богиней? — спросил Мартиан.
       — Нет, — покачала головой Целестина, — она стала святой. И ей, именем Христовым, дано творить чудеса. Мы молимся ей, она молится о нас.
       — Да, она обещала, что будет молиться сейчас и в вечности. Тогда я не понял её слов, а теперь, когда мы так чудесно спаслись, верю, что дана ей особая сила, способная и саму смерть победить, — задумчиво сказал Мартиан.
       Прошло несколько лет. На берегу морского залива играл мальчик. Рядом, на поваленном дереве, сидела женщина, любуясь резвым малышом. Он то и дело подбегал к матери, принося ей то камушек, то ракушку.
       — Смотри, смотри, мамочка, какой красивый камень,— воскликнул он, протягивая на ладони нежно-зеленый кристалл, — он так похож на глаза той доброй женщины, что часто приходит к нам.
       — Какой женщины, Адриан? — удивленно спросила Целестина.
       — Такой красивой, в белой одежде. Она часто приходит и рассказывает мне удивительные истории о добром боге, который всех любит. Она тоже очень любит нас. Юния — так её зовут. Знаешь, эта женщина хранит нас от бед. Когда ты лежала больная зимой, и никто из местных лекарей не мог помочь тебе, Юния тихо вошла в комнату и положила свою белую руку на твой пылавший лоб. Я слышал, как ты сначала замерла, а потом стала дышать тихо и спокойно. А утром проснулась совсем здоровой. Она помогает тогда, когда бессильны люди. Помнишь, недавно отец пришел в большой тревоге — на дороге видели множество мятежников, которые шли в наш город. Они хотели убить всех римских воинов. Так говорили иудеи на базаре и жалели нашего отца. Он не злой человек — так они говорили. Те люди были уже у ворот, и вдруг спешно бежали, как будто их прогнал кто-то сильный и храбрый. В тот день Юния приходила ко мне и сказала, что никто не тронет отца, потому что он поступает, как христианин. А наш отец действительно христианин, мама?
       Целестина ответила не сразу:
       — Да, мой сын. Твой отец и я — христиане. Но об этом никто не должен знать. Иначе мы можем погибнуть. И не успеем вырастить тебя, наше утешение на старости. Юния послала нам тебя, мы должны сохранить этот бесценный дар.
       — Я знаю, мамочка, — серьезно сказал Адриан, — и очень люблю тебя, отца, Юнию и Христа.
       — А что же было дальше, дедушка? — воскликнула Динь.
       — Адриан тоже стал христианином? нетерпеливо спросил Дон.
       — Об этом вы узнаете в другой раз, — пообещал старый колокол.

Елена Чернакова